Языковые курсы. Немецкий как иностранный

Эта часть моего пребывания для наших осталась незамеченной. Возможно, они о чем-то и догадывались, особенно напоследок, когда увидели фотографию из Sprachschule. Но рассказывать им я ничего не стал - да простят они меня и отнесутся ко мне снисходительно.

Где-то в двадцатых числах октября, когда производственная часть практики уже началась, я забеспокоился. У меня появилось смутное предчувствие, что я могу уехать из Берлина с тем же уровнем немецкого, что и приехал. Встревоженный этим открытием, я начал присматриваться к объявлениям о языковых курсах: их было достаточно много развешано в U-1, на котором я ездил в свой Bundesversicherungsanstalt fur Angestellte (государственное пенсионное обеспечение служащих в ФРГ).

Позвонив по телефону, указанному в одном из объявлений, я договорился о встрече и в назначенный день приехал на ознакомительное занятие. Все бы ничего, да было в той группе, куда меня записали, десять человек, из которых пять были мои соотечественницы (пусть и бывшие). А это не шутка. Дело в том, что за немцев, переехавших из России, учебу на языковых курсах оплачивает немецкий федеральный бюджет, и к тому же они могут там учиться хоть до второго пришествия. Это создает соответствующую атмосферу; во всяком случае, при малейшей возможности дамы начинали разговаривать по-русски. Понимая, что в такой обстановке большой пользы я для себя не извлеку, я добросовестно отсидел один день, заплатил 10 DM и навсегда покинул эту школу в районе Prenzlauerberg.

Во второй школе история вышла почти аналогичная: там было двое бывших русских немцев. Не имея ни малейшего желания обсуждать с ними, что происходит в России, после первого дня я также ушел и из этой школы. Позвонить в третью школу я не успел, потому что на следующий день, когда я возвращался с места своей стажировки в Bundesversicherungsanstalt fur Angestellte в Западном Берлине, в вагоне U-1 произошла забавная история.

На одной из остановок заходит молодой парень и садится напротив меня. Пристально смотрит на меня и спустя какое-то время наклоняется ко мне и что-то спрашивает. К тому времени я уже прочел всю свою книгу с немецкими анекдотами и определенным запасом слов для общих бесед уже располагал (запасом слов по специальности я обладал уже раньше). Но вопрос немца меня озадачил. Я вроде бы понял все слова, но уж больно странным получалось содержание вопроса. Я подосадовал на то, что берлинцы "жуют" слова да еще к тому же и говорят очень тихо, а потому переспросил парня: Wie, wie bitte? (Что Вы сказали?). Он повторил вопрос, который звучал так: Sind Sie Pfarrer? (Вы пастор?). Поскольку в первый раз я услышал это же самое, то понял, что ошибки вроде бы нет.

Парень, конечно, мог принять меня за пастора: был конец октября, стояла теплая погода, на мне был серого цвета костюм, черная рубашка, солидный портфель на коленях да плюс к тому же руки были сложены соответствующим образом на этом самом портфеле, и в дополнение ко всему этому мои очки c пугающими ретикулярными линзами. А поскольку в тот момент я к тому же еще и предавался исключительно благочестивым размышлениям относительно того, как бы поаккуратнее и в то же время в меру нахально изложить в своем отчете свои соображения о недостатках подоходного налогообложения в Германии, то, словом, у парня действительно были все основания принять меня за служителя церкви.

После повторного вопроса во мне проснулось генетическое ехидство: "Sehe ich so schlecht aus?" (Я так плохо выгляжу?). Парень засмеялся. На следующей остановке его сосед вышел, и я быстренько пересел на его место. Познакомившись и узнав, что он тоже, как и я, едет до Warschauer Stra?e, я предложил где-нибудь выпить вместе по стакану пива и поговорить "за жисть". Не доезжая одной остановки до нашей станции, мы сошли.

Зайдя в пивбар рядом со станцией, мы продолжили разговор. Узнав, что я атеист, парень (его зовут Bernhardt) начал меня приобщать к вере. Я сослался на то, что в моем возрасте горб можно выправить разве что могилой, но, в свою очередь, объяснил ему, что для меня сейчас жизненно важен немецкий. Настолько важен, что я, на манер генерала Чарноты из "Бега" Булгакова, готов немедленно записаться в верующие, если это поможет мне выучить немецкий, но на следующий день, после того как я его выучу, выписаться из верующих обратно.

Как бы там ни было, с Бернхардтом мы договорились, что он попробует поискать мне языковые курсы в Западном Берлине. Я уже сообразил, что там меньше вероятность встретить бывших соотечественников, а две первые школы, в которых я побывал, были как раз в Восточном Берлине.

На следующий вечер он мне позвонил и дал телефон IfS (Institut fur Sprachvermitllung und internationalen Kulturaustausch), что находится по адресу Potsdamer Stra?e, 98. Не откладывая дело в долгий ящик, я связался с IfS и договорился о курсах на один месяц. Обошелся мне этот месяц в 450 DM, да плюс 50 DM учебники. Одно было неудобство: занятия проходили в утренние часы: с девяти до половины первого, - а потому нашим я ничего не говорил. Все-таки они были заняты производственными делами, а я в силу особенностей своей специализации мог более свободно распоряжаться своим временем. Утром занятия, после обеда визит в BfA, тем более что IfS и BfA, на мое счастье, находились на одной линии метро U-1 и между ними было всего четыре станции (15 минут езды).

В этот раз с учебой мне повезло. Первые три недели в группе были только четыре человека: американка Elisabeth, китаянка Ui, японка Namiko и я. Соответственно единственный язык, на котором мы общались, был немецкий. Лишь к концу последней недели (четвертой) подошли еще новые люди, но для меня это уже не имело значения.

У Elisabeth муж немец, полуторагодовалый ребенок, и приехали они в Берлин в начале октября (как она сама сказала, по меньшей мере года на три). Жили они в пригороде Нью-Йорка, и желание переехать сюда было связано отчасти с 11 сентября. Elisabeth поначалу немного задирала нос, тем более что японка и китаянка относились к ней слегка почтительно в связи с ее принадлежностью к государству "номер один". Тем не менее к концу моей учебы мы сдружились, и она частенько обращалась ко мне, когда нужно было перевести незнакомое слово - видимо, все-таки одна раса да плюс к тому же сходство менталитетов оказали положительное действие: она гордилась тем, что ее родина страна "номер один" в мире, но ведь и я тоже убежден, что Россия - пуп земли.

У Ui было совершенно европейское чувство юмора. Правда, получилось так, что с Ui я разговаривал меньше всего: я совершенно не понимал на слух ее немецкого.

Зато с Namiko мы общались больше. Нас всех заставляла улыбаться ее привычка отвечать на все вопросы неимоверно серьезно. Когда я увидел ее в первый раз, мне сразу вспомнилась гипотеза Каллистрата Жакова, над которой в свое время все смеялись: он был убежден, что у финно-угорских народов и японцев … одни и те же "генеалогические" корни. С Namiko я получил возможность проверить еще кое-какие гипотезы. Как-то раз, например, я спросил ее: а есть ли в японском языке предлоги? Оказалось, что нет, но при этом взамен их есть та часть речи, которая входит в группу частиц управления, как и предлог, но в отличие от него ставится не пред словом, а после (этакий "послелог"; в коми он называется "кывбoр"). Жаль, что ее немецкий был скромнее моего, поэтому мне не удалось расспросить ее более детально об особенностях японского языка, а так, надо думать, я бы еще кое-что интересное для себя почерпнул.